• Поэтический сборник
• Детские стихи
• Рефераты

Данте и его представление о грехе.

План работы:
1. Введение. Постановка проблемы.
2. Данте и его эпоха. Биографический экскурс.
3. "Божественная комедия". Ад.
4. Особенности авторского представления о грехе.
5. Заключение.
6. Список использованной литературы.

***
Только сознание безрелигиозное, как
трактор или прокатный стан, может
полагать, например, что "Божественную
комедию" мы в силах исчерпать, толкуя
ее как сумму художественных приемов,
политической ненависти и поэтических
фантазий.
Даниил Андреев. "Роза мира".

Вступление.
"Божественная комедия" - единственное в своем роде художественное произведение, в котором автор рисует цельную, законченную картину мира невидимого, ждущего человека в его посмертии. Творений, посвященных осмыслению Бога в буквальном смысле, вообще, очень мало. Это связано с невероятно трудной, практически неподъемной задачей таких произведений, - объять необъятное, поднять завесу невидимого. Конечно, я говорю исключительно о художественных произведениях, поскольку богословских трактатов и изысканий существует довольно много.

Читая Данте, я постоянно мучилась вопросом: откуда? Откуда он знает, что это так? Как воспринимать это произведение - как художественный вымысел автора, как облечение в художественную форму существующей христианской доктрины или как духовное прозрение? Думаю, что все эти стороны восприятия имеют место. Рассуждая о правильном понимании "Божественной комедии" Данте, Даниил Андреев пишет, что "нужно учиться отслаивать примесь, внесенную в эту картину ради требований художественности либо вследствие аберраций, присущих эпохе, от выражения подлинного трансфизического опыта, беспримерного и потрясающего" (1, стр. 84).

Не прибегая к материалам специальных исследований, легко проследить влияние античности и, в частности, античной литературы, на автора, а также влияние Ветхого Завета и христианской доктрины. В "Божественной комедии" причудливым образом переплетаются образы античной мифологии (правда, наделенные иным содержанием, нежели в самих мифах) и сюжеты христианского богословия.

В этом взаимодействии исследователи видят первые ростки грядущего Ренессанса, в эпоху которого образы античности, голоса которых в "Божественной комедии" еще звучат довольно разрозненно, сольются в мощный хор.

Кроме вышеупомянутых источников, в произведении ярко выражена позиция самого Данте. Достаточно вспомнить, что повествование идет от лица автора, а значит, мы воспринимаем все круги потустороннего мира сквозь призму его восприятия. Раскрытие темы "Данте и его представление о грехе" подразумевает, что мы будем говорить именно о субъективном авторском понимании греха.

Что же следует понимать под "его представлением о грехе"? Думается, что такое представление складывается из следующих составляющих:
- ортодоксальная доктрина христианства;
- влияние эпохи и страны, в которой жил Данте;
- и, конечно, духовный опыт поэта.

Поэтому, чтобы правильно и, по возможности, наиболее объективно воспринять это произведение, нам необходимо познакомиться с личностью автора, временем и местом его продолжительной жизни.

Данте Алигьери и его эпоха.
О жизни Данте написано много и сухо. Мне представляется лишним описывать все подробности политической жизни Флоренции, перипетии борьбы двух враждующих партий, но и совсем не сказать об этом нельзя, поскольку автор был активным политическим деятелем, и в его произведении (особенно в Аду и в Чистилище) мы встречаем множество персонажей, живших во времена Данте и влиявших на ход исторических событий. Поэтому я постараюсь, не растекаясь мыслью по древу, обозначить самые важные моменты реальной жизни автора, необходимые нам для понимания его творения.

Данте Алигьери родился в мае 1265 года в городе-государстве Флоренция (в те времена Италия состояла из множества самоуправляющихся городов-государств). В XIII веке каждый младенец, родившийся во Флоренции, был как бы предопределен стать членом одной из враждующих партий: гвельфов ( сторонников папской власти) или гибеллинов (сторонников власти императора). Гвельфами были преимущественно влиятельные и богатые люди Флоренции, стремившиеся отстоять свою экономическую и политическую независимость от империи. Отец Данте - Алигьеро д`Алигьери - вероятно, был юристом, а его жена ( соответственно, мать Данте) - Бела - имела состояние, о размерах которого мы узнаем из документа, занимающего более десяти страниц печатного текста. Словом, семья была весьма состоятельной, и потому неудивительно, что она была гвельфской.

По тогдашнему обычаю, в одиннадцать лет Данте обручили с Джеммой Донати, которой на тот момент было всего шесть. Это был серьезный, трудно расторжимый обряд. О невесте Данте известно лишь, что она была из состоятельной семьи, что Данте женился на ней вскоре после смерти Беатриче (т.е. после 1290 года), и что она прожила долгую жизнь, дожив до семидесяти одного года.

По характеру, взглядам и темпераменту поэт был скорее схож со своим прапрадедом Каччагвидой, который участвовал в Крестовых походах и был посвящен в рыцари самим императором Конрадом III. Доблестный воин, Каччагвида пал в бою с мусульманами. Именно своего прапрадеда в 16-ой песне "Рая" Данте назовет отцом, ни разу не упомянув имени своего настоящего отца, который, в отличие от поэта, был достаточно аполитичен, поскольку оставался во Флоренции в период господства гибеллинов.

В восемнадцать лет, после смерти отца, Данте стал старшим в семье. На его плечи легла забота о брате и двух сестрах.

Известно, что Данте прошел все ступени средневековой городской школы, затем изучал высшие науки в Болоньи. В Болоньи Данте учился на Юридическом факультете. Однако, он не закончил свое обучение и вернулся домой. В то время, как Данте покидал Болонью, по городу разнеслись слухи, что в Римини правитель этого города убил из ревности свою жену - прекрасную Франческу - и родного брата Паоло.


Имя Данте в нашем сознании теснейшим образом связано с именем его путеводной звезды - Беатриче. Вот как Данте описывает первую встречу с восьмилетней Беатриче в "Новой жизни": "Девятый раз, после того, как я родился, небо света приближалось к исходной точке в собственом своем круговращении, когда перед моими очами появилась впервые исполненная славы дама, царящая в моих помыслах, которую многие - не зная, как ее зовут, - именовали Беатриче.

В этой жизни она прибывала уже столько времени, что звездное небо уже передвинулось к восточным пределам на двенадцатую часть одного градуса. Так предстала она предо мною почти в начале своего девятого года, я же увидел ее почти в конце моего девятого. (...)

В это мгновение - говорю по истине - дух жизни, обитающий в самой сокровенной глубине сердца, затрепетал столь сильно, что ужасающе проявлялся в малейшем биении жил. И, дрожа, он произнес следующие слова: Вот бог, сильнее меня, пришел, чтобы повелевать мною" (5, стр. 39).

Несмотря на большой соблазн, я не стану подробно рассказывать о том, как развивалось и изменялось чувство любви Данте к Беатриче, - все это трепетно и остро описано самим Данте на страницах "Новой жизни". Скажу лишь, что Беатриче стала для Данте высшей реальностью, посланницей небес, чье появление в погрязшей в грехах и разврате Флоренции воспринималось поэтом как чудо. На последней странице "Новой жизни" Данте говорит о том, что принял решение "не говорить больше о благословенной", пока он не будет в силах повествовать о ней более достойно. "Так, если соблаговолит тот, кто все животворит, чтобы жизнь моя продлилась еще несколько лет, - продолжает Данте, - я надеюсь сказать о ней то, что никогда еще не было сказано ни об одной женщине" (5, стр. 58).

После смерти Беатриче, в возрасте двадцати шести лет, Данте женился на Джемме Донати.


В 80-е года XIII века во Флоренции управление городом переходит в руки гвельфов. Данте начал активно участвовать в политической жизни Флоренции. Известно, что с 15 июня по 15 августа 1300 года он был одним из семи приоров Флоренции. Это стало причиной тех бедствий, которые впоследствии обрушились на поэта.

В то время все флорентийские гвельфы разделились на две враждебные группы - белых и черных. Довольно трудно разобраться, в чем, собственно, состояло различие между ними, но вражда двух группировок была жесточайшей. Данте оказался на стороне белых гвельфов.

Вскоре, при поддержке папской власти, белые гвельфы стали преследоваться, а Данте объявлен политическим преступником. Он обвинялся в хищении, незаконных доходах, а также в стремлении внести разлад в гвельфскую партию (во время его бытности приором). Ну и, разумеется, под звуки серебряных труб Данте был приговорен к изгнанию из Флоренции...

Поэт больше не вернулся во Флоренцию. Его жена Джемма осталась одна с тремя детьми на руках и без всякой надежды на будущее. А Данте тем временем (с 1302 по 1310 год) был вынужден скитаться по Вероне, Тревизо, Венеции, Падуе, Виченце, живет в Париже. Вероятно, в это время поэт переосмыслил свою гражданскую позицию. Теперь он активно поддерживает власть императора, а не папы. Более того, в трактатах "Пир" и "Монархия" он проповедует идею единого всемирного государства, где светская власть императора независима от церковных властей. Поэт приходит к выводу, что Древний Рим имел особую миссию в истории человечества, и в будущем займет главенствующее положение в рамках всемирного государства. Эти идеи впоследствии найдут свое отражение и в "Божественной комедии".

В первые годы изгнания Данте много размышлял о возможности возвращения. Он никогда не оставался равнодушным к событиям во Флоренции, гневно осуждая ту политику, которую вели его соотечественники. Находясь в лагере императора Генриха VII, поэт призывал флорентийцев принять власть императора.

Но вот наступил 1313 год. Умер Генрих VII, и Данте вновь отправляется в скитания. Со смертью императора разрушились мечты Данте о возвращении на родину. Не то, чтобы он совсем не мог вернуться во Флоренцию. Мог. Но при условии, что поэт уплатит некоторую сумму денег и согласится подвергнуться позорной церемонии. Для гордого поэта, желавшего вернуться на родину только победителем, эти условия были равносильны невозможности вернуться.

Вот, что Данте писал своему родственнику в ответ на уговоры вернуться : "Таковы, выходит, милостивые условия, на которых Данте Алигьери приглашают вернуться на родину после того, как он почти добрых три пятилетия промаялся в изгнании? Выходит, этого заслужил тот, чья невиновность очевидна всему миру?

(...) Нет, отче, это не путь к возвращению на родину. Но если сначала вы, а потом другие найдете иной путь, приемлимый для чести и славы Данте, я поспешу ступить на него. И если ни один из таких путей не ведет во Флоренцию, значит, во Флоренцию я не войду никогда!" (5, стр.192)

После 1313 года Данте примерно год живет в монастыре - горной обители бенедиктинского ордена. По преданию, здесь, а Санта-Кроче, он начал свою поэму и написал первую часть поэмы - "Ад".

Называя свое произведение комедией, Данте пользуется средневековой терминологией, согласно которой комедией называлось любое поэтическое произведение с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на родном языке. А "Божественной" она называется вовсе не потому, что написана на соответствующую тему. Комедию Данте назвали "Божественной" уже позже, выказывая тем самым свое восхищение этим произведением.

Летом 1314 года поэт спустился в долины Умбрии, где в уединении Монте Катрии продолжил работу над поэмой, написав вторую часть - "Чистилище".

В конце 1317 года Данте приехал в Равенну с намерением остаться там навсегда, тем более, что в Равенне вместе с отцом жил сын Данте - Якопо, а старший сын - Пьетро - периодически навещал отца, приезжая из Вероны. В Равенне были написаны терцины "Рая".

Закончив "Божественную комедию", Данте вскоре ушел из жизни. Это случилось в ночь с 13 на 14 сентября 1321 года. Тело Данте положили в каменный античный саркофаг, а на голову великого поэта правитель Равенны возложил лавровый венок. Так, не во Флоренции, а в чужом городе поэт удостоился этой чести.

Прошу прощения за несколько утомительный биографический экскурс. Теперь, я надеюсь, нам удастся более глубоко и точно понять великое произведение поэта и отслоить моменты духовных прозрений от строк, продиктованных обидой на своих современников, от попытки воздать им за ту несправедливость, из-за которой поэт страдал значительную часть жизни.


"Божественная комедия". Ад.
Итак, откроем Песнь Первую великого произведения Данте в переводе Лозинского, в которой мы впервые встречается с тремя великими грехами в образе животных, преграждающих путь поэту. Первым животным была \...Проворная и вьющаяся рысь, вся в ярких пятнах пестрого узора\, символизирующая сладострастие. Затем \...лев с подъятой гривой \ - символ гордости,

И с ним волчица, чье худое тело,
Казалось, все алчбы в себе несет (6, стр. 8).

Из описания ясно, что волчица символизирует корыстолюбие.

Но откуда взялись именно такие символы? Если учесть, что Пророк Иеремия был любимым ветхозаветным пророком Данте, то можно найти перекличку между стихами Данте и словами пророка в пятой песне Книги Пророка Иеремии:

"Походите по улицам Иерусалима. и посмотрите, и разведайте, и поищите на площадях его, не найдете ли человека, нет ли соблюдающего правду, ищущего истины? Я пощадил бы Иерусалим. Хотя и говорят они: "жив Господь!", но клянуться ложно.

... За то поразит их лев из леса, волк пустынный опустошит их, барс будет подстерегать у городов их: кто выйдет из них будет растерзан; ибо умножились преступления их."

Итак, в этом начальном фрагменте "Божественной комедии" понятия о трех грехах совпадают с библейской трактовкой.

Первый круг Ада называется Лимб. Там находятся души людей, рожденных до пришествия Христа и, стало быть, в него не уверовавшие:

...не спасут
Одни заслуги, если нет крещенья,
Которым к вере истинной идут (6, стр. 23).

В Лимбе томятся великие мыслители, поэты и мифические герои античности, а также там находится Цезарь несмотря на его "хищноокость".

В Лимбе нет мучительных страданий, как в других кругах, и это единственный круг, из которого несколько душ Христос поднял в миры горние:

Им изведен был первый прародитель;
И Авель, чистый сын его, и Ной,
И Моисей, уставщик и служитель;

И царь Давид, и Авраам седой;
Израиль, и отец его, и дети;
Рахиль, великой взятая ценой (6, стр. 24).

На первый взгляд может показаться нелогичным, неправдоподобным, что единственный спасшийся во время потопа праведник Ной, Авель, великий пророк Моисей, через которого Господь передал людям скрижали с заповедями, томились, пусть в самом щадящем круге, но в круге Ада только потому, что родились до прихода в мир Миссии... Поэтому сначала Четвертая Песнь "Ада" представляется скорее данью господствовавшему в католической церкви догмату, нежели духовным прозрением поэта.

Читая монографию А.К. Дживелегова, я также столкнулась с этим несогласием. "Доступ в Рай имеет только христианин, - пишет Дживелегов, - но ведь люди праведной жизни были и до Христа и существуют после Христа, вне его религии. Справедливость - человеческая, не богословская - требует, чтобы они тоже удостоились загробной награды" (7, стр. 331).

Однако, вопрос этот оказывается более сложным, чем кажется на первый взгляд. Читая "Слово о законе и благодати" митрополита Киевского Илариона, я вдруг поняла, почему рожденным до появления Иисуса Христа был закрыт путь в мир горний.

До прихода Христа понимание людьми Бога и Добра было несколько искаженным; они жили, руководствуясь лишь строгим законом, соблюдение которого считалось высшей добродетелью. Люди были еще не готовы воспринять Истину, как первоклассник не может воспринять физику или высшую математику.

Христос же впервые заменил Закон на Всепрощающую Любовь - как основной принцип мироздания. Поэтому его жизнь и учение открыли людям двери в Рай. Святой Симеон, увидев новорожденного Иисуса, провозгласил, что родился Спаситель, и умер. Описывая этот евангельский сюжет, Бродский завершает стихотворение "Сретение" такими строками:

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
он шел по пространству, лишенному тверди,

он слышал, что время утратило звук.
И образ младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,

как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась. (4, стр. 16)

Исходя из этого, существование Лимба уже не воспринимается, как нечто несправедливое. В "Слове о законе и благодати" говорится: "Иудеи ведь соделовали оправдание свое в >мерцании< свечи закона, христиане же созидают спасение свое в >cиянии< солнца благодати. Ибо иудейство посредством тени и закона оправдывалось, но не спасалось. Христиане же поспешением истины и благодати не оправдываются, но спасаются" (9, стр. 31).

Обратимся к кругу второму, который уготован

Для тех, кого земная плоть звала,
Кто предал разум власти вожделений (6, стр. 28).

Из тех имен, что у всех на устах, в вихре этого круга страдают Семирамида, Клеопатра, Елена, Парис, Ахилл, Тристан, героиня "Энеиды" Дидона. Герои разных времен предстают перед нами одновременно, сдвигая исторический план.

Не забыл Данте и того происшествия, о котором узнал, покидая университет Болоньи много лет назад. Напомню, что тогда по городу разнеслись слухи, что в Римини жена правителя города полюбила его брата Паоло, и правитель убил из ревности и свою жену - прекрасную Франческу, и брата Паоло. Данте сострадает Франческе и Паоло, но, вероятно, следуя церковной доктрине, все же помещает их во второй круг Ада.

В третьем круге на вечные муки обречены чревоугодники.

Вот, как его описывает поэт:

Я в третьем круге, там, где дождь струится,
Проклятый, вечный, грузный, ледяной;
Всегда такой же, он все так же длится.

Охраняет этот круг Цербер. Поэт использует образ античной мифологии - трехглавого пса, стоящего на страже подземного царства, и превращает его в трехглавого демона с чертами пса и человека.

Четвертый круг ада стережет Плутос. Из античного бога богатства и преуспевания Данте превращает его в хриплоголосого зверя, злобного стражника скупцов и расточителей. Да, да. расточители тоже попадают в ад за то, что /в меру не умели делать трат/ (6, стр. 37).

Этот момент оказался неожиданным для меня. Мне представлялось, что осуждение расточительства характерно лишь для мировоззрения протестантизма, оказалось, что это не так.

Думаю, что не следует понимать этот грех превратно. В Библии сказано: "...ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие" (Евангелие от Луки, Глава 18). Разумеется, Данте знал это и помнил слова Иисуса "все, что имеешь, продай, раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах" (Евангелие от Луки, Глава 18).

Значит, под расточительством Данте понимает не отказ от богатства, а наслаждение им, бездумные траты ради собственного удовольствия. Подтверждением моих слов служит фраза Вергилия / Кто недостойно тратил и копил, Лишен блаженств и занят этой бучей/ (6, стр. 38). Получается, что достойное и разумное накопительство Данте не считает грехом.

Здесь, в круге четвертом, /встретишь папу, встретишь кардинала, Не превзойденным ни одним скупцом/ (6, стр. 37). Из этого стиха, как и из многих других видно, что Данте считал, что церковь земная не совпадает с церковью небесной.

Там же, в круге четвертом, в Стигийском болоте погрязли души тех, /кого осилил гнев/ (6, стр. 39), и души, повинные в унынии. В городе Дит Данте увидел и души "эпикурейцев", т.е. атеистов.


Начиная с шестого круга, адовы круги становятся еще более мучительными и безнадежными. Шестой круг наполнен душами, совершившими насилие над другими ( Атилла, Пирр, Александр), над собой или в отношении Творца, /хуля его и сердцем отрицая/ (6, стр. 57).

Здесь, в Песне Четырнадцатой, Вергилий повествует о происхождении водных потоков Ада. Оно представляет для нас интерес тем, что в этом описании особенно ярко переплетаются античные и библейские мотивы. Первые три строфы описывают остров Крит и его знаменитую гору Иду, на которой Рея спасла Зевса от смерти (как известно, ее супруг Кронос пожирал всех своих детей, как только они рождались. Этой участи избег только Зевс).

Но в следующих строфах античные мотивы сменяются библейскими:

В горе стоит великий старец некий;
Он к Демиате обращен спиной
И к Риму, как к зерцалу, поднял веки.

Он золотой сияет головой,
А грудь и ноги - серебро литое,
И дальше - медь, дотуда, где раздвой;

Затем - железо донизу простое,
Но глиняная правая плюсна,
И он на ней почил, как на устое (6, стр. 73).

В этом описании без труда угадывается мотив сна вавилонского царя Навуходоносора, смысл которого царю разъяснил пророк Даниил:

"Тебе, царь, было такое ведение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его - из серебра, чрево его и бедра его медные, голени его железные, ноги его частью железные, частью - глиняные" (Книга пророка Даниила, Глава 2).

Даниил пояснил Навуходоносору, что голова, руки, ноги истукана - это разные царства, которые впоследствии будут сокрушены великой державой.

Данте же вкладывает в образ великого старца несколько иную символику. У Данте старец - это человечество, прошедшее золотой, серебряный, медный и железный века. Сейчас оно опирается на хрупкую глиняную стопу, пишет Лозинский, и близок час его конца (6, стр. 528).

Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,
И капли слез сквозь трещины струятся
И дно пещеры гложет их волна ( 6, стр. 73).

Трещина, проходящая сквозь все тело старца, кроме головы,- это людские пороки, порождающие слезы горя, что текут прямо в преисподнюю, превращаясь в адские реки. Характерно, что старец лицом обращен к Риму, откуда, по мнению Данте, еще может воссиять спасение мира.

Следующий, восьмой круг, создан для тех душ, что жили в обмане. Вергилия и Данте туда спустил стражник этого круга, символ лжи - Герион. Его противоречивый облик ужасает:

Он ясен был лицом и величав
Спокойством черт приветливых и чистых,
Но остальной змеиный был состав.

Две лапы, волосатых и когтистых,
Спина его, и брюхо, и бока -
В узоре пятен и узлов цветистых (6, стр. 85).

Этот круг состоит из Злых Щелей - десяти кольцеобразных концентрических каменных впадин, соединенных гребнями скал, словно мостами. В Злых Щелях страдают те, кто обманывал людей, не связанных с ними особыми узами доверия. Это сводники, льстецы, симонисты (продавцы церковных должностей), астрологи и прорицатели, взяточники, лицемеры и воры, лукавые советчики и зачинщики раздоров, поддельщики металлов, слов и людей.

И если к некоторым грешникам Данте испытывает жалость, то к пленникам этого круга поэт испытывает только ненависть и презрение:

О божья мощь, сколь праведный ты мститель,
Когда вот так сражаешь, не щадя! (6, стр. 123)

Эта фраза не вызывает удивления, поскольку чуть раньше Данте пишет о том, что тот добродетелен, кто в Аду не чувствует сострадания к грешникам. Чаще всего грешники несмотря на великие мучения не раскаиваются в содеянном, а озлобляются еще больше.

В колодце гигантов томятся гиганты-богоборцы, пытавшиеся, согласно античной мифологии, приступом взять небо. Наряду с античными героями мы встречаем здесь библейского царя Немврода, замыслившего возвести Вавилонскую башню. Все эти страдальцы - и античные, и библейские страдают за один грех - за гордыню, за дерзость соревноваться и противостоять самому Богу.

Наконец, в самом центре Земли, в льдах озера Коцит караются души грешников, обманувших тех, кто им доверял. Вероломство, предательство Данте считает самым тяжелым из грехов. В первом поясе томятся предатели родных, во втором - предатели родины и единомышленников, и в третьем - предатели друзей и сотрапезников.

Самой ужасающей в картинах Ада является лицезрение Данте и Вергилием Люцифера, терзающего в трех своих кровавых пастях по грешнику. Кто же они - грешники, заслужившие самую страшную муку? Один из них, конечно, предатель Христа - Иуда Искариот. А вот двое других для современного читателя являются неожиданностью. Одним из них является приемный сын Цезаря - Брут, участвовавший в заговоре против Цезаря. Потому третим терзаемым также является поборник республики - Гай Кассий.

Лозинский очень точно отмечает, что три величайших, по мнению Данте, грешника - это "предатели величества божеского (Иуда) и величества человеческого (Брут и Кассий), то есть тех двух властей, которые согласно его доктрине, должны совместно ...вести человечество к блаженству вечному и к блаженству земному" (6, стр. 552).


Особенности авторского представления о грехе.
Пора подводить итоги. По мнению Данте, самый тяжкий грех человека - это предательство. Предательство Бога, человеческого величества, друзей, родины, родных, доверяющихся, - любое предательство есть самый тяжкий грех (хотя и предательство, как мы увидели раньше, может быть разной степени тяжести).

За ним следует всякого рода обман. Воры и прорицатели, взяточники и лицемеры, льстецы или лукавые советчики, - все эти грешники страшно терзаемы в Злых Щелях.

Насилие во всех его проявлениях (над ближним, над собой, над божеством, над искусством или естеством) у Данте, - это третий по степени тяжести грех.

Далее следуют менее тяжкие грехи. На вопрос, почему гневные, чревоугодники, сладострастники, скупцы и расточители караются вне стен города Дита, то есть менее жестоко, Вергилий отвечает Данте в Песне Одиннадцатой:
Ужели ты не помнишь изреченья
Из Этики, что пагубней всего
Три ненавистных небесам влеченья:

Несдержность, злоба, буйное скотство?
И что несдержность - меньший грех пред богом
И он не так карает за него? (6, стр. 58)

То есть до седьмого круга, грешные души наказываются за наименьший грех перед богом (согласно классификации пороков, которую дает Аристотель в своей "Этике") - за несдержанность, то есть за злоупотребление естественными наслаждениями.

В седьмом круге наказывается буйное скотство, то есть удовлетворение низменных побуждений, приводящее к насилию.

Злоба, то есть душевная испорченность, орудующая обманом, карается в восьмом и девятом кругах.

На границе же верхнего и нижнего Ада, внутри стен города Дита казнятся богоотступники и еретики.


Время и вечность в "Божественной комедии".
Вопрос времени и вечности в комедии Данте очень сложен. На эту тему существует очень интересная статья М.Л. Андреева. Я же слегка коснусь ее, поскольку важно правильно понять трактовку времени в потустороннем мире, даваемую автором. М.Л. Андреев пишет, что Данте в целом придерживается католической космогонии, согласно которой Ад, Чистилище и Рай появились в первые дни творения, но "конца существованию Ада и Рая не будет, тогда как Чистилище будет упразднено с завершением истории" (2, стр. 188).

В Аду, по словам Вергилия, \ томятся тени, свет разума утратив навсегда\ (6, стр. 17). Однажды согрешив, душа попадает в Ад навсегда. Посмертная судьба грешников полностью зависит от их собственного прошлого. Согласно христианской доктрине, вечная судьба за гробом порой решается одним мгновением раскаяния или слабости в жизни. Данте принимает и развивает это положение. Достаточно вспомнить, что Предчистилище наполнено душами, раскаявшимися перед самой кончиной, а Гвидо де Монтефельтро - монах-францисканец попал в Ад из-за минуты слабости, когда он поддался на уговоры папы Бонифация VIII помочь ему обманом взять Палестрину.

Не могу удержаться от собственной оценки этого постулата. Я вполне согласна с утверждением выдающегося мыслителя XX века Даниила Андреева, что нет в земной жизни такого греха, за который в посмертии придется расплачиваться вечно, поскольку не может быть, чтобы за какое-то временное заблуждение, за единожды совершенную, пусть даже страшную ошибку человеческий дух расплачивался вечно.

Но, тем не менее, у Данте это именно так. Важно сделать акцент на том, что между душами Ада и Чистилища есть известное сходство в их былой приверженности греху. Но их посмертные судьбы разводит покаяние, оценка жизни с точки зрения Бога.

М.Л. Андреев отмечает, что "в способности взглянуть на свою личную историю сверхисторически, увидеть свое время во вневременном свете заключено условие спасения" (2, стр. 192).


Идея государственности.
Появление Цезаря в Лимбе закономерно, если помнить идеи Данте о едином мировом государстве и об императоре - как олицетрорении единого мирового государства. А поскольку Цезарь заложил основы единовластия в Римской Империи, Данте считает его достойным для пребывания в Лимбе.

Особенно идея о высшем назначении государственной власти проявилась в последнем круге Ада, где Люцифер в своих кровавых пастях терзает не только Иуду Искариота, но и Брута - приемного сына Цезаря, участвовавшего заговоре и убийстве приемного отца. Его вина двойная. С одной стороны, Брут участвовал в убийстве человека, любившего его, как родного сына; с другой стороны, Цезарь - основоположник Римской империи, и посягательство на его жизнь - есть посягательство на высшую человеческую власть.

И не случайно Великий Старец, рассеченный пополам от головы, обращает свои взоры на Рим, откуда он ждет возрождение мира и согласия под властью высшей государственности в лице императора.


Элемент субъективизма.
Даниил Андреев пишет, что "в первой части Данте показал лестницу нисходящих слоев, наличествовавших в средние века в инфрафизике Романо-католической метакультуры" (1, стр. 84).

Ядро первой части "Божественной комедии", в котором мы с горестью и содраганием читаем о том, как тот или иной круг устроен, какое наказание ждет грешные души в том или ином слое, я также отношу к духовному провидчеству поэта.

Описания автором самих кругов Ада звучат очень убедительно, чего не скажешь о тех персонажах, которых он встречает в той или иной адовой "жаровне". Зачастую это люди, с которыми Данте был знаком при жизни, чаще всего флорентийцы.

Лозинский в примечаниях очень подробно останавливается на всех этих персонажах, объясняя читателю, кто есть тот или иной несчастный, но я в своей работе не стану этого делать, поскольку Данте своей собственной волей решал, кого в какой круг отправить. Часто в Аду встречаются его личные враги, которые в свое время способствовали изгнанию поэта из родного города. А это значит, что в произведении появляется элемент субъективизма, вполне объяснимый. Данте не смог простить своих лютых недругов и, возможно, заслуженно отправил их в мучительные подземные слои. Но это - всего лишь предположения, догадки автора.

Таким образом, по тем персонажам, что заполняют тот или иной круг, мы можем судить скорее о самом авторе, его мировоззрении и его взаимоотношениях с различными людьми, чем о реальности потусторонней жизни. В частности, нетрудно выявить тот факт, что Данте ни разу не выступил с критикой католической религии, но активно критиковал церковных деятелей самых высших рангов. Как верно отметил А.К. Дживелегов, "пребывание во главе церкви людей, погрязших в грехах и преступлениях, бросает мрачную тень на всю организацию, ведающую делами религии. Собственные наблюдения, традиции далекого и близкого прошлого складывались у Данте в картину, которая для него, человека искренней веры, приобретала характер трагический" (7, стр. 337).

Святой сан при жизни не только не спасает грешные души от страданий в посмертии, но и усугубляет их. Данте свято верил в церковные догматы, но был далек от слепого почитания отцов земной церкви. Об этом говорит также и письмо, написанное Данте итальянским кардиналам в 1314 году. Им предстояло выбрать кандидата в папы после смерти Климента V. В этом письме поэт обличает Климента V , а кардиналов сравнивает в брыкающимися быками святой колесницы, которые увлекают колесницу с ковчегом завета в непроходимые дебри (5, стр. 185).


Предвосхищение Ренессанса.
Символично уже то, что проводником Данте, как представителя христианского мира, является выдающийся римский поэт Вергилий. Представители двух культур - античной и христианской - идут рука об руку на протяжении большей части произведения, причем ведущим является Вергилий. Кстати сказать, Вергилий, хоть и был античным автором, считался первым поэтом, предсказавшем (разумеется, в иносказательной форме) скорое пришествие Христа. Речь идет о строках в "Энеиде", где поэт говорит о скором рождении ребенка, с появлением которого на земле воцарится "золотой" век.

Нужно оговориться, что имена "хранителей" адовых кругов, названия рек, озер в Аду имеют античное происхождение. Взять, к примеру, образ Харона - перевозчика грешных душ в Ад. Сравним описание Харона Вергилием в "Энеиде" и описание Данте. Итак, вот каким предстает перед читателем Харон в "Энеиде":

...Это теченье реки охраняет ужасный паромщик,
Страшный от грязи Харон; сединою его подбородок
Густо лохматой оброс; глаза его дико сверкают,
Свесился с плеч его плащ, узлом завязанный, грязный,
Свой подгоняет он челн шестом и, поставивши парус,
Мертвых везет на ладье темно-ржавого цвета (10, стр. 289).

А вот дантовский Харон:

..И вот в ладье навстречу нам плывет
Старик, поросший древней сединою,
Крича: "О, горе вам, проклятый род!

Забудьте небо, встретившись со мною!

...Недвижим стал шерстистый лик ужасный
У лодочника сумрачной реки,
Но вкруг очей змеился пламень красный (6, стр. 20).

Похоже, не правда ли?.. Думаю, что Данте использовал образы, созданные Вергилием в "Энеиде" сознательно. Ведь, согласно христианской доктрине, до пришествия Христа на землю никто не попадал в Рай, и потому подземное царство теней у древних греков для Данте, очевидно, не что иное, как Ад.

Заключение.
Источниками дантовского понимания греха можно считать и его собственную концепцию, выраженную в работе "Монархия", и во многом предопределенную его политическими симпатиями; и произведения античных авторов, и церковные постулаты и, уникальный духовный опыт, наличие которого выражается в ощущении высокой степени достоверности описываемых поэтом мест и событий.

Разумеется, определенная доля художественного вымысла в "Божественной комедии", как и в любом другом художественном произведении, присутствует. Но во многих описаниях интуитивно чувствуется правдивость неподвластной разуму реальности.


Список использованной литературы:

1. Андреев Д.Л. Роза мира. М., 1991.
2. Андреев М.Л. Время и вечность у Данте // Дантовские чтения. М.,1979.
3. Библия.
4. Бродский И. Часть речи. С-Пб., 2000.
5. Голенищев-Кутузов И. Данте. (Серия ЖЗЛ) М., 1967.
6. Данте А. Божественная комедия. М., 1992.
7. Дживелегов А.К. Данте. М., 1946.
8. Кто есть кто в античном мире. Справочник. М., 1993.
9. Слово о законе и благодати митрополита Киевского Илариона. //
Библиотека литературы древней Руси. Том 1. С.-Пб., 1997.
10. Хрестоматия по античной литературе. 2 том. М., 1965.